Я раньше много думал, почему мне так трудно слышать свои эмоции и почему я не слышу свою мать.
Насколько помню, у нас в семье она всегда гасила эмоции, заглушала их. Когда я впервые научился читать и прибежал к ней с книжкой, чтобы продемонстрировать, я в ответ получил только "Угу, молодец." - и она продолжала делать зарядку. И я тогда очень озадачился, когда возвращался к себе. Но скоро забыл, потому что у меня теперь были книги. Когда я в 12 лет прочитал "Бима Чёрное ухо" и зарёванный пришёл на кухню, поделиться впечатлением, на меня прикрикнули и отправили за пианино играть гаммы. Каждый раз, когда бабушка приходила к ней поделиться чем-то, она раздражалась или просто игнорировала её, и та закатывала скандал. Когда же у матери были проблемы, она тщательно их скрывала. А я понять не мог, почему от неё так часто пахнет сигаретами и почему все ногти искусаны. Злился. И сейчас тоже злюсь, да. На словах, потому что умом понимаю, что должен. Таких случаев множество было, и когда мне нужна была поддержка - я шёл к бабушке, она всегда теплее матери была. Я всегда знал, о чём она думает.
Я понимаю, что это сложилось у мамы из-за тяжелейшей, неблагодарнейшей для женщины работы, и что вторая воля в сочетании с третьей эмоцией всё же сделали своё дело, и ей так же трудно жалеть или разделять эмоции, что она решила совсем от них оградиться и оградить других. Третья эмоция, да, но то, что мой брат делает глазами, улыбкой, выражением лица лично для меня многое компенсирует. Она же загоняет это глубоко внутрь и сидит трясётся от них в одиночку. Как трясусь и я. Но для меня испытывать эмоции - настоящая физическая работа. Я могу почувствовать их присутствие, завернуть пустоту в красивую обёртку из слов, но на самом деле там ничего не будет. Фантом из моей головы.
У меня внутри словно шлюзы, которые сломаны и широко распахнуты вовнутрь, обеспечивая постоянный внешний приток. Но когда изнутри что-то пытается вырваться наружу, ударяется о створки и под напором их закрывает. И бьётся в них, заставляя вздрагивать порой от внезапных порывов и вызывая неприятные, почти физические ощущения. Поэтому мне тоже проще загнать их глубоко внутрь и не подпускать к шлюзам, потому что так больнее. Я всё же трус и боюсь боли. Внутренней. Поэтому я редко позволяю чьим-то эмоциям проникнуть достаточно глубоко, чтобы найти мои собственные. Ведь по естественному желанию помочь, они начинают их вытаскивать наружу, протискивать через шлюз, говоря, что так надо, и что будет легче. Так делала мой друг. Действительно становится легче, когда всё заканчивается. Даже посещает ненадолго лёгкое чувство эйфории и облегчения. Но внутри их столько, что мне легче жить и радоваться чужими, которые я люблю и которые почти ласкают, не причиняя боли, по сравнению с моими собственными, которые стонут, кричат и напрягаются до предела, протискиваясь сквозь чересчур узкое, неудобное пространство.
Здесь я не пытаюсь оправдать свой эмоциональный паразитизм, просто когда твой таракан у тебя в ладони, проще его изучить и подобрать ему отраву.
Я должен сам их открыть, чтобы не мучить окружающих, и тогда сам мучиться не буду. Я понятия не имею, как, но у меня целая жизнь, чтобы научиться.
Всё идёт из детства, о да.